Увидеть Париж и... (кому что на роду написано)
Написав вчера постик про мнение одного чеха о Париже, я погрузился в чтение комментов.
Сморю, POMA "написало" классически-кратко: "Увидеть Париж и умереть!"...
Итак, ноябрь 2014 года. Вечер. Аэропорт "Пулково", задняя площадка автобуса ждущего пассажиров из 319 "Арбуза" рейсом Париж-СПб.
Туман. Жуткий туман. Вязкий, тягучий и мокрый. При посадке всё что я видел в люмик — жёлтую "реку" КАДа и фосфоресцирующие во мгле видимо-буквы "ПУЛКОВО". Чёткость в тот вечер объекты теряли уже на расстоянии метров 40-50.
Туман. Стою, вдыхая подморозившийся воздух Родины всеми жабрами души.
Кого-то ждём...
Он, скорее всего пассажир лет 35, тихо посасывавщий весь полёт что-то из бумажного пакета, показывается в проёме двери лайнера. Неясная фигура, размытая серо-белой ватой медленно плывущей по воздуху. Тело появляется, чуть качается, делает приветственный жест "ручкой" стюардессе, делает шаг вперёд, делает ещё один шаг и...
Он оступился прямо на верхней площадке трапа, напротив автобуса в котором полсотни пассажиров, вот уже десять минут как, ожидают именно его.
Он оступился и как тряпичная кукла, смешно раскинув руки-ноги кубарем скатился вниз... "ба-да-ба-ра-ба-дам...".
Сделав последний кульбит он перекувырнулся с трапа на асфальт и... (ё...) "Бац!" бахнул фейсом, т.е. головой о твердь рулёжной дорожки.
(Как бы Сцена 2)
Слева тела стояла "тётя-граница", справа старшая стюардесса. Тело лежало посередине в позе "всёпереламалосьнафиксафсем".
Пауза. Пауза секунды 2-3. "Граница" сделала шаг и с высоты своего роста "метр-писят-шесят" глянула вниз. Потом на старшую стюардессу.
Старшая стюардесса отошла на метр и что-то сказала в рацию.
Пауза.
Из тумана, в проём двери самолёта высунулась голова летуна. Исчезла. По трапу сбежала вторая стюардесса с каким-то свёртком.
Аптечка? Нет! Одеяло?
Она распахнула одеяло над телом. Ткань развернулась и стала накрывать то, что видимо когда-то было пассажиром этого рейса.
В автобусе повисла мёртвая тишина. Казалось даже жужжание компрессоров и прочей фигни в окружающих самолётах, заткнули свой энтузиазм. Мир готовился скорбеть.
Сидящий рядом со мной англичанин (мы чуток перекинулись с ним в полёте набором дежурных фраз "Привет, а Вы откуда и куда?") привстал над своим сиденьем, костяшки пальцев сжимавшие ручку чемодана побелели, по лицу готовилась капнуть слеза.
— Oh, my God!,— брит еле прошептал начало молитвы
— О, Ё! Увидеть Париж и умереть!,— по салону раскатился звонкий баритон кого-то из наших.
— Да. Мечты сбываются, — продолжил кто-то в духе рекламы Газпрома.
И автобус дружно "грохнул".
Брит рухнул в кресло как подкошенный и рыскал взглядом то на тело, то на ржущих "варваров". В его голове видимо всё перевернулось. Я просто чувствовал, что он боится ехать дальше, т.к. скорее всего его поймают, побьют балалайками, потом отдадут на потеху "голубому" медведю и потом станцуют на его останках.
Я посмотрел на него и успокоил показав рукой на сине-красное мерцание — из тумана приехала скорая, врач подошла к пострадавшему и... хлопнув его по пятой точке скомандовала "подъём".
— Был бы трезвый убился, — пояснил мой сосед слева ситуацию для бритта.
— Он не бельмеса по-русски, — парировал я.
— Так переведи!
— На фиг!,— я задумался об английских склонениях и на всякий случай решил воздержатся от функции толмачя. А то ещё на бочку с порохом посадят...(С).
Старшая стюардесса сопроводила несчастного в карету "Скорой Помощи", зашла к нам в салон. Двери наконец-то закрылись и мы поехали "растамаживаться".