Был билет на балет
Был билет на балет
Сходила в Александрийский театр на два одноактных балета Бориса Эйфмана
Два одноактных балета - "Мусагет" и "Мой Иерусалим".
В обоих - минимум декораций. Эйфман не использует живой оркестр, поэтому его труппа может выступать в залах драматических театров.
"Мусагет" - посвящён Джорджу Баланчину, вспоминающему в старости и болезни блестящее прошлое. Большая часть - под музыку Баха. Последнюю вещь - "Партита для скрипки. Сарабанда" я бы ни за что не узнала в аранжировке Леопольда Стоковского.
"Мой Иерусалим" повеселее. Современная музыка с жёстким ритмом, пожалуй, больше подходит такому балету - топотание заглушает, не то, что Бах и Чайковский.
Поднялся занавес, и на заднем плане зритель узрел огромную лодку-полумесяц с не то наркоманами, не то просто подвыпившими и прибалдевшими обитателями города, похожими не то на бродяг, не то на разбойников. У каждого из представителей трёх религий случились минуты просветления (или ломки). У мусульманина - под зов муэдзина, у православной - под церковные песнопения, у иудея - под "Хава-нагила". Потом все трое ползли друг к другу, лобызались и раскачивали лодку под католическое Аве Мария. Со сцены полз белый дым. Сомневаюсь, что действо умилило бы религиозных людей.
Сходила в Александрийский театр на два одноактных балета Бориса Эйфмана
Два одноактных балета - "Мусагет" и "Мой Иерусалим".
В обоих - минимум декораций. Эйфман не использует живой оркестр, поэтому его труппа может выступать в залах драматических театров.
"Мусагет" - посвящён Джорджу Баланчину, вспоминающему в старости и болезни блестящее прошлое. Большая часть - под музыку Баха. Последнюю вещь - "Партита для скрипки. Сарабанда" я бы ни за что не узнала в аранжировке Леопольда Стоковского.
"Мой Иерусалим" повеселее. Современная музыка с жёстким ритмом, пожалуй, больше подходит такому балету - топотание заглушает, не то, что Бах и Чайковский.
Поднялся занавес, и на заднем плане зритель узрел огромную лодку-полумесяц с не то наркоманами, не то просто подвыпившими и прибалдевшими обитателями города, похожими не то на бродяг, не то на разбойников. У каждого из представителей трёх религий случились минуты просветления (или ломки). У мусульманина - под зов муэдзина, у православной - под церковные песнопения, у иудея - под "Хава-нагила". Потом все трое ползли друг к другу, лобызались и раскачивали лодку под католическое Аве Мария. Со сцены полз белый дым. Сомневаюсь, что действо умилило бы религиозных людей.
