Kertsh-4

 К Е Р Ч Ь - 4

 (Практика на м/б «Ямал»,продолжение, начало в Керчь-3)

 Тут необходимо сделать небольшое отступление. На тот момент на судне

старпомом был Светоч Александр,

человек с очень необычной, даже трагической судьбой.

С началом войны, его отец ушел на фронт. Его мать фашисты расстреляли у него на глазах.

Он попал в детский дом. В детдоме ему поставили год рождения 1936,а день рождения

ставили всем, чтобы были ближе к праздникам. После освобождения Крыма, он в Севастопо-

ле служил юнгой в военном порту. Он рассказывал, что после войны вокруг Севастополя ва-

лялось огромное количество оружия. У каждого, кто хотел, было какое-либо оружие. В том

числе и пулеметы. И вот с его оружием, кажется карабином, его друг Слава за городом, уст*роил перестрелку с ОРУДовцем (сейчас ГАИ), оба погибли. И Светоча судили и дали десять лет лагерей в 1952 году. Говорил, что в 1953 году, после смерти Сталина, вызвали, спросили: «Виновен?» Он ответил: «Нет!» «Ну, сиди дальше». Потом, в 1954 году освободили. Он был весь в наколках, весь! Даже на половом органе, по его словам, была выколота мушка. Севастополь тогда, и ещё долго после того, был закрытым городом, и Светоча в него не пустили. Да и в Керчи, куда он приехал, его тоже не хотели никуда брать на работу или учебу. Он набрался смелости, пошел в горком партии и секретарь дал команду взять его на работу, а спустя не*которое время, направили на учебу. По окончании учебы, он стал работать помощником ка*питана в моррыбпорту Керчи. Когда служил в армии, в 1959 году, под Москвой, встретил сво*его отца. Отец их не искал, жил другой семьей.

 Он сказал Саше, что родился он в 1939 году и назвал ему настоящий день рож*дения. (Получается, что в тюрьму он сел и валил лес в 13 лет!).После армии он женился, родился сын. Он назвал его в честь погибшего друга – Слава. Но вскоре после родов его жена умерла, а теща забрала сына и не хотела его даже показывать Светочу. На момент нашей встречи, сыну его было около трех лет. Теща обвиняла Сашу в смерти дочери. Хотя, как он узнал от сестры своей жены, вся их семья знала о её болезни и о том, что ей нельзя рожать. Но ему об этом никто не сказал. У него была однокомнатная квартира в барачном доме, без удобств. Я там один раз был. Все аккуратно, чисто. С Сашей Светочем последний раз я встречался в 1969 году, на Главпочтамте Керчи. Он там был с рыженькой, небольшого роста, как и он сам, молоденькой женщиной. Он сказал, что съездил в свой детский дом и нашел её там. Женился на этой девочке и уже есть ребенок. 

Я сказал, что рад за него. Надеюсь, что в дальнейшем у него более удачно сложилась судьба, чем до нашей встречи. Кстати, всё, что он рассказал о своём друге и о себе до тюрьмы, правда. У меня есть книга о Крыме во время войны и после, где об этом случае рассказывается, правда немного в ином ключе, что понятно. Где-то летом 2008 года, я нашел в Интернете его адрес, оправил открытку, пришел ответ, что адресат умер.

 Так вот, по пути в Измаил, «Ямал» зашел в Севастополь, взять топли-

во и воду. Мы со Светочем поехали из Казацкой бухты в город. Он показал мне панораму,

часовню, где похоронены адмиралы Нахимов и Корнилов, много рассказывал о городе, где

прошли его лучшие годы. 

 Пройдя через Черное море, вошли в Дунай. Я ведь на Дуная уже был

(см. «Свидание»), но входили мы и выходили через Сулинское гирло (Румыния). А тут мы

вошли на нашей территории, немного прошли и остановились в порту Килия. Город Килия,

тогда называлась «Советская Венеция»,в нем, как и в настоящей Венеции, по каналам пе-

редвигаются на лодках. На этом все подобие и кончается. Маленький, захолустный городок.

В Килие мы простояли немного, и пошли далее в Измаил. Шли не спеша, так как река есть

река, никто по ней раньше не плавал. Изучали карту и шли потихоньку. Все кончилось хо*рошо. В Измаиле стояли двое суток. 


Сходили в город, выпили местного дешевого вина. Взяли на буксир два понтона и двинулись в обратный путь. На обратном пути никаких происшест-

вий не было. Отвели понтоны в затон и вернулись к своим повседневным обязанностям.

 Вскоре нас поставили на линию Сольпром-Рыбокомбинат. Взяли мы на буксир

баржу и пошли по Азовскому морю к Арабатской стрелке. В самом конце Арабатской стрелки на стыке с Крымским полуостровом, на Сиваше, находится Сольпром (солевой про*мысел),

где естественным образом (выпариванием) добывают соль. Вот в Сольпроме баржу загружали солью и мы вели её в Керченский рыбокомбинат, где она выгружалась.

 


 На стоянке в Сольпроме, со мной произошел несчастный случай. Баржа

стояла у причала, буксир был пришвартован лагом (бортом) к барже. Шлюпочная палуба

буксира была чуть ниже, чем фальшборт баржи. Я несколько раз туда и обратно прыгал.(19 лет, пацан ещё!) В очередной раз, я хотел перейти с борта баржи на буксир. И, что потом случилось, в памяти не осталось. Очнулся я на главной палубе буксира. Я сразу вскочил, вошел в надстройку и прошел в столовую. Прибежал боцман, кокша (повар) и ещё несколько человек. Кокша достала аптечку, чтобы смазать мне ссадины. Вдруг ноги у меня подламываются, голова закружилась, и я начал падать. Меня подхватили и положили на диван. Как я падал с борта баржи, видел боцман. Он ска*зал, что моя голова упала в двух сантиметрах от бронзовой трубки для приема топлива. Она торчала из палубы на 10 сантиметров. Мне дали понюхать нашатыря, помазали ссадины.
 Болели правая нога и рука. До Рыбокомбината я лежал, оттуда на автобусе поехал в больницу. Как ни странно переломов не было. Неделю я пролежал в больнице. Потом выпи-

сали. Но больничного мне не дали. Врач сказал, что даст больничный только тогда, когда я

принесу акт формы Н-1.У меня, конечно, еще болели и рука и нога. Попав на буксир, я сказал

Светочу об акте. Он ответил, что если он напишет акт, то оплачивать больничный мне

придется ему, а причем здесь он, если я любитель летать. Он сказал, что поставил мне ра-

бочие дни. На этом всё и кончилось.

 Но рука и нога у меня продолжали болеть. А приходилось стоять вахту

на руле. Вахта – четыре часа. На буксире (то есть на буксирном тросе, за кормой буксира) – баржа. Ночь, с 00.00 до 04.00.Василий Васильевич пьяный спит на палубе мостика. Страшно болит нога. Я поворачиваю руль в море, потом резко назад и, пока судно возвращается, сижу на скамейке. И так несколько раз.

 

 Те понтоны, которые мы притащили из Измаила, соединили вместе, поста-

вили на них две буровые вышки. Когда мне оставалось до конца практики недели две, мы взяв

на буксир эти буровые, вышли в Азовское море искать газ. На «Ямал» пришел другой капитан,

алкаш ещё тот. Что они устраивали напару с Вас. Вас. – мир не видел. Как-то нажрались

и начали дергать сирену, гудели больше часа. Потом, по жалобе буровиков, их обоих выгнали,

но это было сразу после моего отъезда домой.

 Вся эта работа проделывалась так - Вначале буровики выбирали по карте

место, где они хотели бурить. Затем платформу выводили буксиром на это место и ста-

вили на 4 якоря. Они начинали работать, а мы становились на якорь и ждали новых ука-

заний.

 

 Однажды, при постановке платформы на якоря, произошел такой случай.

Якоря были подняты и троса лежали на кнехтах. Чтобы опустить якорь, нужно было

снять несколько восьмерок с кнехтов, ослабить трос и под свом весом якорь шел вниз,

на грунт. Я как раз и ослаблял троса на кнехтах. Трос был толщиной 6-8 мм. Три якоря уш-

ли на дно, а четвертый не пошел. Я подскочил к кнехтам, чтобы ослабить больше трос,

в это время якорь пошел вниз и мою правую ногу захлестнуло тросом вплоть до паха. Спа-

 сибо большое боцману, Иван Ивановичу, он не растерялся и сразу кинулся и застопорил

трос. Иначе, я остался бы без ноги. А так все кончилось хорошо.

 Вскоре мы зачем-то пришли в Керчь и я, воспользовавшись моментом,

рассчитался, попрощался со всеми и уехал в Херсон. Уже много позже, работая помощником

капитана, я узнал, что газ все-таки нашли.

05.04.2006 12:55

27.01.2009 7:34