Самый счастливый день.День второй. Начало.
Венгерская народная республика, по отношению к значительной части Советского Союза, была расположена сильно южнее. А потому, части советской армии, расположенные в ней, назывались Южной группой войск.
ЮГВ! Для тех, кто служил, любая аббревеатура их соединения- как песня .Она наполняет их внутреннее, то, что они и сами-то стесняются признать, немыслимой гордостью!
ЦГВ – Чехословакия. СГВ – Польша. ГСВГ – ГДР. Найдите служивших там тридцать – сорок лет назад. Произнесите эти буковки и вы увидите как загорятся молодым огоньком глаза пожилого мужика!
«Южная» на то и южная, что зима там совсем не такая, к какой мы привыкли у себя в Поволжье. Нет. Не такая. Еще в середине ноября, когда нас, закончивших учебку в Куйбышеве, выгрузили из самолета в Будапеште и повезли куда-то, через весь город, повсюду зеленела яркая трава, на деревьях висели разноцветные листья, а местное население шастало в легкомысленных курточках и цветастых платьях. Нам, уже поскребшим снег лопатой на плацу, это был в диковину. В ШинелЯх и зимних шапках было жарко.
Однако, кое-какая зима имеет место быть даже в южных странах. К несчастью прийти она надумала в тот самый день, когда наш батальон отправился на учения. Ночью, перед выездом, выпал снег. Много снега!!! Сантиметра три – четыре! А в лесочке, куда мы приехали, были сугробы аж по 10- 12 сантиметров! Сразу скажу, такого снегопада в последующие зимние месяцы, как первого «венгерского» так и второго, я не припомню.
Леса в Венгрии, это примерно тоже, что у нас парк культуры и отдыха в центре областного центра. Невысокие, редкие деревца, породу которых назвать не берусь. Что-то лиственное. Вяз, черемуха…Что-то кустистое у корней, невысокое. И, по зимнему времени, голое.
Батя, выстроил батальон в каре и поставил задачу : развернуться на полную емкость, установить, обеспечить, наладить…Время пошлО!
Ну да. Оно – пошлО, а мы – побежали! Что значит «развернуть на полную емкость» радиостанцию? Выбросить вверх все имеющиеся антенны, запустить двухгоршковый двигатель УД-2 и спрятавшись от начальства бубнить в микрофон «коррЭкция, коррЭкция, имитируя службу…. А вот мое, цыганское счастье, выглядело несколько иначе. На «борту» моей аппаратной 24 катушки телефонного кабеля. Каждая – 500 метров. Кабель, на минуточку, не тот, что в военных кинофильмах на себе связисты таскают, хотя есть и этот «полевик». Нет, катушечки у меня ТТВК5х2, что означает – пять пар телеграфно-телефонного кабеля. Плюс сама конструкция, на что оно намотано. Дура -килограммов 25-30! И вот эту дуру надо оттащить на все 500 метров. Схватить вторую, оттащить… ну, вы поняли как далеко.
Туда-сюда получается 24 километра! Марафон!!! Да не в трусах и кроссовках по асфальту, а в сапожищах, шинелищще, с автоматом, противогазом и по снежной каше, которая , по случаю «южности» начала таять! Правда, бегал я не один. Вдвоем. С одним оч-чень грамотным ефрейтором. Ефрейтор служил уже полтора года, а потому - «службу знал»!
Я, тоже был уже не «салабон» какой. А потому его «фишку» просек со второй катушки. Даже без объяснений понял – зачем таскать это железо на всю длину, если катушку можно просто бросить в ближайших кустах!
В норматив развертывания нашего телефонного узла мы уложились!
Однако, счастье-то вовсе не в этом. Хотя и тут есть. Пол - марафона!
Но это тоже - далеко.
Снежная каша под ногами, она не просто мешала бегать и ходить. Не только налипла на подошвы, перемешиваясь с незамерзшей землей, образуя гигантские комья. Нет. Она еще проникала внутрь сапога! Никакие жировые смазки не могли устоять против естества природы, а потому, уже через час портянки были мокрыми, в сапогах плюхалась вода. Разуваться, отжимать мокрые тряпки и наматывать их на ноги, было практически бесполезно. Сапоги были мокрыми насквозь, ноги, ступающие по жидкой каше, коченели. Коченели и пальцы на руках. Холод пробирался за шиворот, вспотевшая спина леденела.
Согреться было негде. Нечем. Будь мы в Союзе, развели бы костер. Найти хвороста в нашем-то лесу, нет проблемы. А тут… Да и запрещалось офицерами - «чтобы не демаскировать» расположение батальона связи. Время от времени, нас строили. То всем батальоном, то по-ротно, то просто от лица собственного лейтенанта, командира взвода. Чегой-то командовали, распекали опоздавших, хвалили преуспевших. Ставили немыслимые по своей бессмысленности, задачи. Одним словом, на войне как на войне…
В обед, получив котелок горячего супа, я обнимал его стылыми, скрюченными пальцами, которые были не в силах сжаться вокруг черенка ложки. Где-то я это уже видел, пришла в голову мысль. Согрев пальцы до состояния хватания и удержания ложки, я начал запихивать в себя этот ужасно вкусный суп из горохового концентрата, в котором плавали «положенные» мне граммы мяса. В виде копченостей. Схлюпав котелок, я потопал за добавком, но не получил его и удовольствовался вкуснейшей гречневой сечкой с разваренными, красными и необыкновенно пахучими кусками тушенки…
В кино, всплыло в памяти. Я видел это в кино про войну, как солдаты греют руки на котелках с супом. Пить компот, я благоразумно, не стал – не сезон! Подумал я, прикинув процедуру «отправления естественных надобностей».
В унылых и бессмысленных брожениях медленно тянулось время. Окончательно замерзший батальон, искал местечко, где бы согреться. Офицеры, «обучались» в командно-штабных машинах, где были печки-буржуйки. В эти машины, правдами и неправдами пытались просочиться сержанты, начальники этих аппаратных машин.
Солдаты первого года службы, в мокрой одежде и сапогах, меся жидкую кашу, бродили как неприкаянные по лесу, или «бдительно охраняли», как им это предписывал Устав караульной службы. Отличить праздно шатающихся, от несущих караульную службу, можно было по примкнутым штыкам.
Солдаты второго года, соблюдая положенную неуставную иерархию, сбивались туда, где имелись самодельные электрокалориферы. Самопальные ТЭНы, своей дурной мощностью, останавливали слабосильные бензо-генераторы, Свет гас. Приборы связи отключались. На улицу вылетали разгневанные сержанты, подгоняемые матерными пинками разгневанных офицеров, внезапно терявших возможность общаться с такими же офицерами, сидевшими по теплым стационарным узлам связи или, с такими же насквозь промерзающими батальонами связи, где-то в Закарпатье, Поволжье, Подмосковье.
Под матерный лай разгневанных сержантов, перед которыми стояла непростая задача – заново проникнуть в отапливаемое помещение, водилы запускали умолкшие движки генераторов, оправдывались и косили глазом – куда бы свинтить. Подальше от начальства.
В таких условиях «максимально приближенных к боевым» прошел первый день учений.
Смеркалось. До истинного счастья было еще далеко!
ЮГВ! Для тех, кто служил, любая аббревеатура их соединения- как песня .Она наполняет их внутреннее, то, что они и сами-то стесняются признать, немыслимой гордостью!
ЦГВ – Чехословакия. СГВ – Польша. ГСВГ – ГДР. Найдите служивших там тридцать – сорок лет назад. Произнесите эти буковки и вы увидите как загорятся молодым огоньком глаза пожилого мужика!
«Южная» на то и южная, что зима там совсем не такая, к какой мы привыкли у себя в Поволжье. Нет. Не такая. Еще в середине ноября, когда нас, закончивших учебку в Куйбышеве, выгрузили из самолета в Будапеште и повезли куда-то, через весь город, повсюду зеленела яркая трава, на деревьях висели разноцветные листья, а местное население шастало в легкомысленных курточках и цветастых платьях. Нам, уже поскребшим снег лопатой на плацу, это был в диковину. В ШинелЯх и зимних шапках было жарко.
Однако, кое-какая зима имеет место быть даже в южных странах. К несчастью прийти она надумала в тот самый день, когда наш батальон отправился на учения. Ночью, перед выездом, выпал снег. Много снега!!! Сантиметра три – четыре! А в лесочке, куда мы приехали, были сугробы аж по 10- 12 сантиметров! Сразу скажу, такого снегопада в последующие зимние месяцы, как первого «венгерского» так и второго, я не припомню.
Леса в Венгрии, это примерно тоже, что у нас парк культуры и отдыха в центре областного центра. Невысокие, редкие деревца, породу которых назвать не берусь. Что-то лиственное. Вяз, черемуха…Что-то кустистое у корней, невысокое. И, по зимнему времени, голое.
Батя, выстроил батальон в каре и поставил задачу : развернуться на полную емкость, установить, обеспечить, наладить…Время пошлО!
Ну да. Оно – пошлО, а мы – побежали! Что значит «развернуть на полную емкость» радиостанцию? Выбросить вверх все имеющиеся антенны, запустить двухгоршковый двигатель УД-2 и спрятавшись от начальства бубнить в микрофон «коррЭкция, коррЭкция, имитируя службу…. А вот мое, цыганское счастье, выглядело несколько иначе. На «борту» моей аппаратной 24 катушки телефонного кабеля. Каждая – 500 метров. Кабель, на минуточку, не тот, что в военных кинофильмах на себе связисты таскают, хотя есть и этот «полевик». Нет, катушечки у меня ТТВК5х2, что означает – пять пар телеграфно-телефонного кабеля. Плюс сама конструкция, на что оно намотано. Дура -килограммов 25-30! И вот эту дуру надо оттащить на все 500 метров. Схватить вторую, оттащить… ну, вы поняли как далеко.
Туда-сюда получается 24 километра! Марафон!!! Да не в трусах и кроссовках по асфальту, а в сапожищах, шинелищще, с автоматом, противогазом и по снежной каше, которая , по случаю «южности» начала таять! Правда, бегал я не один. Вдвоем. С одним оч-чень грамотным ефрейтором. Ефрейтор служил уже полтора года, а потому - «службу знал»!
Я, тоже был уже не «салабон» какой. А потому его «фишку» просек со второй катушки. Даже без объяснений понял – зачем таскать это железо на всю длину, если катушку можно просто бросить в ближайших кустах!
В норматив развертывания нашего телефонного узла мы уложились!
Однако, счастье-то вовсе не в этом. Хотя и тут есть. Пол - марафона!
Но это тоже - далеко.
Снежная каша под ногами, она не просто мешала бегать и ходить. Не только налипла на подошвы, перемешиваясь с незамерзшей землей, образуя гигантские комья. Нет. Она еще проникала внутрь сапога! Никакие жировые смазки не могли устоять против естества природы, а потому, уже через час портянки были мокрыми, в сапогах плюхалась вода. Разуваться, отжимать мокрые тряпки и наматывать их на ноги, было практически бесполезно. Сапоги были мокрыми насквозь, ноги, ступающие по жидкой каше, коченели. Коченели и пальцы на руках. Холод пробирался за шиворот, вспотевшая спина леденела.
Согреться было негде. Нечем. Будь мы в Союзе, развели бы костер. Найти хвороста в нашем-то лесу, нет проблемы. А тут… Да и запрещалось офицерами - «чтобы не демаскировать» расположение батальона связи. Время от времени, нас строили. То всем батальоном, то по-ротно, то просто от лица собственного лейтенанта, командира взвода. Чегой-то командовали, распекали опоздавших, хвалили преуспевших. Ставили немыслимые по своей бессмысленности, задачи. Одним словом, на войне как на войне…
В обед, получив котелок горячего супа, я обнимал его стылыми, скрюченными пальцами, которые были не в силах сжаться вокруг черенка ложки. Где-то я это уже видел, пришла в голову мысль. Согрев пальцы до состояния хватания и удержания ложки, я начал запихивать в себя этот ужасно вкусный суп из горохового концентрата, в котором плавали «положенные» мне граммы мяса. В виде копченостей. Схлюпав котелок, я потопал за добавком, но не получил его и удовольствовался вкуснейшей гречневой сечкой с разваренными, красными и необыкновенно пахучими кусками тушенки…
В кино, всплыло в памяти. Я видел это в кино про войну, как солдаты греют руки на котелках с супом. Пить компот, я благоразумно, не стал – не сезон! Подумал я, прикинув процедуру «отправления естественных надобностей».
В унылых и бессмысленных брожениях медленно тянулось время. Окончательно замерзший батальон, искал местечко, где бы согреться. Офицеры, «обучались» в командно-штабных машинах, где были печки-буржуйки. В эти машины, правдами и неправдами пытались просочиться сержанты, начальники этих аппаратных машин.
Солдаты первого года службы, в мокрой одежде и сапогах, меся жидкую кашу, бродили как неприкаянные по лесу, или «бдительно охраняли», как им это предписывал Устав караульной службы. Отличить праздно шатающихся, от несущих караульную службу, можно было по примкнутым штыкам.
Солдаты второго года, соблюдая положенную неуставную иерархию, сбивались туда, где имелись самодельные электрокалориферы. Самопальные ТЭНы, своей дурной мощностью, останавливали слабосильные бензо-генераторы, Свет гас. Приборы связи отключались. На улицу вылетали разгневанные сержанты, подгоняемые матерными пинками разгневанных офицеров, внезапно терявших возможность общаться с такими же офицерами, сидевшими по теплым стационарным узлам связи или, с такими же насквозь промерзающими батальонами связи, где-то в Закарпатье, Поволжье, Подмосковье.
Под матерный лай разгневанных сержантов, перед которыми стояла непростая задача – заново проникнуть в отапливаемое помещение, водилы запускали умолкшие движки генераторов, оправдывались и косили глазом – куда бы свинтить. Подальше от начальства.
В таких условиях «максимально приближенных к боевым» прошел первый день учений.
Смеркалось. До истинного счастья было еще далеко!
Редактировано: 13 ноября 2010
